Чемпионат мира по футболу 1962 года

Два дня потребовалось на то, чтобы смонтировать хайлайты футбольного матча, аккуратно продираясь через дебри словесного потока комментаторов, изобиловавшего возгласами, вроде “О, боже!”, и отправить эту нарезку в Англию для показа по телевидению. За эти два дня матч успел стать, в самом брутальном смысле этого слова, легендарным, примерно также, как стали легендарными фильмы ужасов Хичкока. “Эта игра была признана самой уродливой, жестокой и позорной в истории футбола,” – написал Фрэнк МакГи в газете Mirror. “Если вы думаете, что я преувеличиваю, идите к телевизору и смотрите – но сначала уберите детей от ваших телеэкранов, потому что это зрелище должно быть отмечено возрастным цензом!”

Подводка Дэвида Колмена к показу матча по ВВС стала не менее легендарной, чем сам матч.

Добрый вечер. Игра, которую вы собираетесь посмотреть – это самое тупое, отвратительное, ужасающее и позорное зрелище, которое только может предложить вам футбол. Это был первый раз, когда эти страны встретились между собой, и мы очень надеемся, что он станет последним. Национальный девиз Чили гласит: “По праву или силой!” Но сегодня чилийцы не были готовы быть правыми, а итальянцы использовали только силу, так что результат получился катастрофическим для всего чемпионата мира. Если ЧМ и выживет в той форме, в которой он существует сейчас, мы должны что-то придумать для тех команд, которые играют как эти две. Посмотрев игру, вы тоже можете прийти к выводу, что обе сборные, сыгравшие таким образом, должны быть немедленно исключены из соревнования. Не могу пожелать вам приятного просмотра. 

Однако, несмотря на то, что Битва в Сантьяго запомнилась всем своей неприкрытой жестокостью, в действительности, это была всего лишь одна из многих игр довольно бесжалостного состязания.  Еще до начала матча чилийская газета Clarin огласила турнир “больше мировой войной, чем мировым чемпионатом“. “Это состязание все больше напоминает прелюдию к жестокой кровавой бане,” – писала Express утром в день матча. “Чтение спортивных репортажей превращается в изучение сводок с фронта. Вместо слов “матч” и “игра” в репортажах о встречах Италии и Германии с соперниками используются слова “кампания”, “борьба”, “сражение”. Футболисты часто вынуждены бросаться прочь от мяча, чтобы уцелеть, а футбол на поле уступает место попыткам игроков уничтожить друг друга.”

Восемь матчей, сыгранных в первые два дня чемпионата, собрали богатый урожай не совсем футбольных событий: 4 удаления, 3 (!) сломанных ноги, развороченное колено и несколько сломанных ребер. Игра между Аргентиной и Болгарией, которая была выиграна южноамериканцами, описывалась прессой, как “хватания, тычки, пинки и любые другие грязные трюки”. После игры, в которой испанский рефери Хуан Гардесабаль назначил 69 (!) штрафных (в среднем, по одному в каждые 78 секунд), болгарин Тодор Диев показал свой свёрнутый на сторону нос и ноги, все в ранах и кровоподтеках, и сказал, что аргентинцы вели себя “как чертовы боксеры”.

В игре сборной СССР против сборной Югославии, в столкновении с Мухамедом Муйичем, получил перелом ноги Эдуард Дубинский, при этом Муйич не получил даже предупреждения, а после игры ФИФА не удосужилась вынести игроку никакого наказания. Однако, федерация футбола Югославии приняла решение отстранить футболиста от дальнейших выступлений за сборную до конца года за необоснованную жестокость. Судьба Дубинского сложилась трагично: он перенес несколько операций, сумел вернуться в профессиональный футбол, но скончался в 1969 из-за саркомы, развившейся вследствии травмы. Ему было всего 34 года.

“Плачевно, что ФИФА не до конца выполняют собственные законы и постановления,” – писал Express. “Они игнорируют свое же утверждение, что любое проявление насилия будет караться незамедлительно. Из-за того, что этого не происходит, ситуация с жестокостью на футбольном поле ухудшается с каждым матчем.”

“Прошло всего два дня, но уже стало понятно, что многие команды настолько не хотят возвращаться домой ни с чем, что начинают забывать, куда они приехали и с какой целью,” – писал Дональд Сандерс в своей книге, посвящённой чемпионату мира 1962 года, выпущенной в том же году. “Со всех сторон приходили сообщения о жестоком поведении футболистов, новых травмах и повреждениях, и всё меньше говорили о красивой игре лучших игроков мира, которые собрались, чтобы разыграть между собой престижный трофей.”

Италия сыграла довольно жестко в своем первом матче, но сейчас им предстояло гораздо более сложное противостояние: играть против хозяев турнира с фанатичной поддержкой местных зрителей. Сборная Чили также не хотела ударить в грязь лицом: как писали спортивные журналисты, освещавшие ЧМ-1962, местные фанаты просто сходили с ума во время матчей своей национальной команды, и футболистам в случае проигрыша пришлось бы иметь дело с разъярённой толпой в 50-60 тысяч оголтелых фанатов. Ситуацию подогрели саркастические статьи в итальянских La Nazione и Corriere Della Sera, которые незадолго до начала турнира называли идею проведения чемпионата мира в Южной Америке “чистейшим безумием”, и описывали столицу Чили, Сантьяго, как “город, где такси встречаются реже, чем верные мужья, телеграмма стоит как автомобиль, письмо в соседний дом идёт пять недель”, а население Чили можно охарактеризовать четырьмя словами: недоедание, неграмотность, алкоголизм и нищета. “Сантьяго ужасен,” – писал журналист Корадо Пиццинелли в La Nazione. “Целые районы здесь отведены под проституцию.” Многие журналисты в итоге были вынуждены покинуть страну, а ни в чем не повинный аргентинский репортер, ошибочно принятый за итальянца, был жестоко избит в одном из баров, после чего долго лечился.

ФИФА, волнуясь за потенциальную угрозу срыва матча, а также пойдя на поводу у итальянской футбольной ассоциации, которая пожаловалась на возможные послабления сборной Чили со стороны испаноязычного арбитра, назначенного на эту встречу, сменила рефери. На игру был вызван опытный английский судья Кен Астон, стаж которого к тому времени составлял уже 26 лет. Именно благодаря ему впоследствии были введены желтые и красные карточки, таблички с именами игроков при выходе на замену и яркие желто-красные флажки помощников судей. Итальянцы не были слишком обрадованы этой рокировкой – Астон уже работал на матче сборной Чили на этом чемпионате – но воздержались от апелляций.

Битва в Сантьяго

С самой первой минуты матча чилийцы начали вести агрессивную борьбу: они толкались, плевались, провоцировали соперников, но как только итальянцы пытались отвечать, они тут же нарывались на предупреждения. Первый фол был свистнут через 12 секунд после начала матча, первое удаление произошло через четыре минуты. Джорджо Феррини, удалённый за атаку чилийского футболиста Онорино Ланда, отказался покидать поле, и матч прервался на 10 минут, пока итальянца не увели с поля полицейские. “Футбольное поле быстро превратилось в поле боя, футболисты забыли о мяче и старались лишь ударить своего ближайшего соперника,” – писала Mirror. Лионель Санчес, сын профессионального боксера, сломал нос капитану Италии Умберто Маскио хуком слева, а затем ударил вингера Марио Давида, который схлопотал удаление за ответные действия. При этом, Санчес заработал штрафной, с которого Джеми Рамирес открыл счёт на 73 минуте (итальянцы играли вдевятером), а Хорхе Того удвоил преимущество чилийцев на последней минуте матча.

“Инцидент произошел за моей спиной,” – объяснял Астон своё поведение в случае со сломанным носом Маскио. “Если рефери или лайнсмен ничего не увидели – ничего не может быть сделано. Я уверен, что в данном случае лайнсмен всё видел, но он ничего не сказал мне“. Человек, который был помощником Кена на ближайшей бровке, скорее всего получил эту работу не благодаря своим умениям, а лишь из-за своей уникальной истории. Это был Лео Гольдштейн, переживший Холокост благодаря футболу: по дороге в газовую камеру один из нацистов-охранников спросил, кто может отсудить футбольный матч. Лео откликнулся, пережил войну, эмигрировал в Америку и продолжил карьеру рефери. “Я был вынужден работать с этими мексиканцем и американцем, которые, скажем так, не совсем подходили по уровню для чемпионата мира,” – рассказывал Астон. “В итоге, я остался фактически один против 22 игроков.”

“Мы не раздавали тумаки, мы только получали их. Мы, итальянцы, были жертвами, а не агрессорами,” – много лет спустя говорил Давид. “Санчес сломал нос Маскио и рефери ничего не сказал, но зато удалил Феррини, который пытался ответить Санчесу, но даже не коснулся его. Потом их голкипер отдал мяч Санчесу и тот сел на него, зажав между ногами. Чтобы выбить мяч мне пришлось немного задеть и чилийца тоже, после чего он вскочил и ударил меня, а судья сделал вид, что ничего не заметил. Затем я споткнулся о выставленную ногу Санчеса и схватился за его плечо, и тут рефери внезапно прозрел и удалил меня. Я стоял у входа в тоннель и смотрел игру до конца, и я уверяю вас, что даже вдевятером мы боролись до конца.”

“Итальянцы никак не могли понять – да и я не могу – почему Санчес остался на поле, несмотря на все то, что он сделал, когда один из футболистов Италии был изгнан с поля за менее серьёзное и менее очевидное нарушение,” – писал Джимии Хилл в Observer. “С этого момента игра потеряла всякий смысл, последнее подобие контроля за ходом матча рассеялось как дым, и футболисты вместе с судьями превратили футбольный матч в идиотский поединок. Это было вопиющее решение: оставить игрока на поле после столь явно выказанного им пренебрежения к спортивным законам. Игроки, конечно, виноваты, но официальные лица должны взять на себя ответственность за принятие этого абсурдного решения.”

“Я ожидал нелегкого матча, но не настолько,” – говорил Астон. “Я просто старался делать свою работу. У меня мелькала мысль прекратить матч, но я бы не смог поручиться за безопасность итальянских игроков, если бы сделал это. Я и сейчас думаю, что поступил правильно. Единственное, что я могу вам сказать: я не компенсировал ни минуты, несмотря на все остановки и задержки по ходу игры.”

Последствия

Последствия кошмарного матча оказались не менее кошмарными: две нации возненавидели друг друга. Итальянцы в Чили мгновенно стали персонами нон-грата, их выгоняли из баров, ресторанов, даже из супермаркетов, а тренировочный лагерь команды охраняли вооруженные войска. Хорхе Пика, член чилийской футбольной ассоциации, подлил масла в огонь, утверждая, что итальянцы были под воздействием сильнодействующих препаратов. “Они выходили на поле только с одной целью: побольнее ранить чилийских игроков,” – заявил Пика. “Это было похоже на родео. Честно говоря, я думаю, что они были под какими-то препаратами. Теперь я вижу необходимость проведения лабораторных анализов после матчей.” Итальянцы, в свою очередь, подали официальную жалобу на действия Астона в матче, в которой чилийцы были названы “людоедами”, а к посольству Чили в Риме, после попытки взлома главных ворот, пришлось вывести армейское подразделение для защиты дипломатов.

Критика действий Кена Астона в Италии начала принимать экстремальные формы: поступали предложения запретить Астону въезд в страну, принести публичные извинения и даже покаяться перед папой в Ватикане. “Я помню, что один журналист назвал его невменяемым английским паразитом, и я полностью с ним согласен,” – говорит Давид. Бывший рефери и почётный президент немецкой футбольной ассоциации Пеко Баувенс сказал, что никогда не видел такого слабого английского судьи. “У меня есть самоуважение,” – настаивал Астон. “В противном случае я выбрал бы легкий путь и остановил игру.”

На фоне непрекращающейся жестокости на полях чемпионата мира, Кен Астон и другой рефери, шотландец Боб Дэвидсон, работавший на первом матче сборной Италии, встретились с тогдашним президентом ФИФА сэром Стэнли Роузом. “Все судьи, видевшие беспрецедентную агрессию, с которой футболисты вышли на поле в том матче в Сантьяго, передают Роузу, что они не преодолевали эти тысячи миль для того, чтобы сталкиваться с подобными вещами,” – заявил Дэвидсон.

Роуз выслушал судей и обещал, что ФИФА незамедлительно займётся искоренением жестокости на футбольных полях, и дело это будет взято под его личный контроль. Боб и Кен вышли из конференц-зала, уверенные в успехе своей миссии, однако затем стало известно, что ФИФА отстранило Феррини всего на один матч, а Давид и Санчес вообще не понесли наказания. Представители всех 16 команд, игравших в финальной стадии чемпионата мира, были приглашены в гостинику Каррера в Сантьяго, где Роуз объявил об усиленной работе над улучшением ситуации и попросил донести его слова до всех участников ЧМ-1962. “Что подумают дети, когда увидят, как отвратительно ведут себя их кумиры, топ-игроки из разных стран? Мы должны сохранить репутацию этого турнира. Его девизом не является “победа любой ценой”, – говорил Роуз.

Но работа, проводимая ФИФА, далеко не сразу принесла свои плоды, а многие считали ее просто смехотворной. Четыре года спустя Пеле, который был травмирован во втором матче Бразилии в Чили, снова получил жестокую травму на ЧМ-1966. “Я слышал это не раз, и я по-прежнему верю тому, что сэр Стэнли Роуз дал указание судьям не слишком строго относиться к “мужественной” игре европейских сборных,” – писал Пеле в своих мемуарах. “В результате они делали все возможное, чтобы причинить мне физическую боль.”

Логичный финал

После Битвы в Сантьяго на чемпионате мира в Чили произошло еще немало вопиющих с точки зрения футбольных законов и человеческой морали событий, главные из которых относились к сборной Бразилии. В полуфинальном матче против сборной Чили, которая продолжала свою тактику грязной игры и физических контактов, выдающийся бразилец Гарринча, который сам получил травму головы, был удален с поля. Он плакал в раздевалке:

“Хорошо, меня удалили, но всю игру я получал тычки и пинки от чилийцев. Существует какой-то предел терпению, и наступает момент, когда мужчина должен быть мужчиной. Меня ударили, и я ударил в ответ. Может быть, это было неправильно, но я готов к последствиям.”

И тут началось самое интересное.

Судьба Гарринчи, очевидного лучшего игрока турнира, была в руках дисциплинарного комитета ФИФА, который мог принять решение о допуске или недопуске футболиста к игре в финале, куда вышла сборная Бразилии. На заседании комитета официальные лица давали показания, по итогам анализа которых должно было быть вынесено решение. Но перед заседанием перуанский судья японского происхождения Артуро Ямадзаки получил телефонный звонок от президента своей страны, который попросил представить поступок Гарринчи не заслуживающим внимания пустяком. Ямадзаки действовал в том эпизоде согласно подсказкам лайнсмена из Уругвая, Эстебано Марино, чьи показания, естественно, должны были быть решающими. И Марино вообще не появился на заседании.

“Он просто исчез, это было как в романе Агаты Кристи,” – писал бразильский журналист Аргеу Аффонсо, освещавший чемпионат. “Он пропал, и никто не знал, куда.” Позже оказалось, что бразильский рефери Эцель получил от своей ассоциации 10.000$ наличными, чтобы передать их Марино в обмен на его исчезновение. Без уругвайского лайнсмена ФИФА обнаружила, что у нее недостаточно доказательств, чтобы отстранить Гарринчу от финала. Бразилия победила Чехословакию 3:1. “Это я выиграл чемпионат мира,” – заявлял Эцель. Однако, позже выяснилось, что бразилец присвоил себе часть денег, отдав Марино только половину.

Подходящий финал для царивших на том турнире беззакония и вседозволенности.

—